«Донские ведомости» №281, 11/24 декабря 1919, с.1*

 

Знамя Мануила Семилетова

 

 

Мы снова – в какой уже это раз! – вступаем в полосу надгробных рыданий, великих утрат, потерь безвозвратных...

 

... Судьба

Жертв искупительных просит...[1]

 

Хотим мы того или не хотим – великое жертвоприношение потрясенной жизни свершается с неумолимой обреченностью, неуклонностью и неустанностью – на алтарь всесожжения за тьму тем грехов наших, глубокого национального нашего падения, непрерывной чередой возлагаются жертвы, и какие жертвы! При нашей невольной расточительности, при нашем вынужденном безрасчетном расходовании сил и дарований – то, что вырывает у нас судьба в переживаемый момент, – это лучшие, самые крепкие дубы в нашем опустошенном, поредевшем, облетевшем казачьем лесу. В том дремучем лесу, который веками исторической жизни, героической борьбы и труда неустанно стяжал «силу гордую, речь высокую, доблесть царскую»[2].

Мы редко оглядываемся назад. Может быть, так и надо. Но порой горестно ропщет сердце: сколько могил! бесценно дорогих, незабвенных, осиянных славой, но все-таки безвременных могил...

Вот скошен косою смерти Мануил Федорович Семилетов[3].

Имени этому надо бы звучать в славном хоре тех имен, которые приведут в Москву победные рати лучших детей народа русского, борющихся за воссоздание великого отечества. Имя это – не только имя горячего патриота, бойца и героя, одного из первых поднявшего знамя борьбы против насильников, прикрывшихся великими когда-то лозунгами революции, – это имя творца и создателя общественно-боевого, патриотического движения, которому присвоено название партизанского. В сущности, это название, может быть, несколько узко и слишком ограничено в применении к тому движению, которое создано и организовано ген. Семилетовым. Объем и направление партизанства наших дней не всегда совпадали с тем, что мы привыкли представлять партизанской деятельностью в военной истории.

Движение, начатое Чернецовым, широко организованное Семилетовым и Дудаковым, есть объединение под одним знаменем патриотической борьбы за родной край, за его исторические устои лучшей, благороднейшей, наиболее самоотверженной и подвига жаждущей части сознательного казачества – нашего юношества. Среди развала и падения духа, на торжище предательства родины, в момент наивысшего торжества скотских инстинктов, среди исключительного господства интересов собственного корыта и собственной шкуры  уцелел один живой оазис, один светлый и чистый родник возвышенной любви к распятой и поруганной родине, памятования святого долга, благородных порывов сердца – прекрасная, благородная юность, наша молодежь. Неизменная носительница недремлющей совести народной, она больнее всех чувствовала боль родины, скорбела ее скорбями, страдала ее страданиями. И когда иуды искариоты продавали великую Россию за сребреники, тогда дети бросали школьные скамьи и бежали искать «текинцев» Корнилова[4], ибо не хотели ждать вождя, а сами искали его, жадно ловили хотя бы самый далекий и невнятный звук призывного клича...

Семилетов почувствовал, понял эту великую жажду подвига и указал ей нужное и самое целесообразное направление. Он собрал под славное партизанское знамя все лучшее в смысле твердости духа и готовности к жертве. И он бережно хранил это дорогое сокровище своего края, ибо понимал, как оно хрупко, нежно и драгоценно не только для нынешнего дня, но и для грядущих судеб родной земли. Он понимал, что это – последний резерв и – возможно – единственный в момент тягчайших испытаний для Дона. Он не расточал его ради соблазнительных победных лавров. Но в нужную минуту он отдавал эту бесценную жертву на алтарь спасения родины – и мы никогда не забудем великих заслуг Семилетовского партизанского корпуса перед казачеством и перед Россией.

В суровой, длительной полосе боевой работы было бы чрезмерным неразумием предъявлять к неокрепшим юным организмам требование неугасимого горения. Есть пределы выносливости человеческих нервов, есть пределы возможного напряжения даже для самого пылкого алкания боевого подвижничества. И несомненно, главная ноша титанической борьбы за бытие России должна лежать и лежит не на одних юношеских плечах партизанских отрядов – весь народ должен нести ее.  И с гордым чувством мы можем сказать, что наш народ – Донское казачество – с честью несет эту сверхсильную ношу. Но бывали моменты – колыхалась эта ноша на плечах уставших. И в эти моменты ее подхватывали герои, в сердце которых не было места колебаниям чувства долга перед родиной – или жить лишь при условии непомраченного достоинства и чести родины, или умереть вместе с ней, защищая ее славное имя до последнего вздоха, до последней капли крови...

Таким героем был Мануил Семилетов. Такими героями завещал он  остаться и своим славным сподвижникам-партизанам, и всем нам, Донским казакам.

 

–––––––––––––––––

 



* Статья подписанная Ф.Крюков.

[1] Слова из стихотворения Н.А. Некрасова «В больнице» (см. прим. к статье «Жертва Каледина»).

[2] Измененная цитата из стихотворения А.В. Кольцова «Лес» (1937), посвященного памяти Пушкина:

Что, Бова-силач
Заколдованный,
С непокрытою
Головой в бою

 

Ты стоишь – поник,
И не ратуешь
С мимолетною
Тучей-бурею?

(…)

Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Доблесть царская?

[3] Эммануил Федорович Семилетов (1872 – 27 нояб. 1919) – донской генерал. Вернулся с фронта на Дон в конце 1917 и организовал молодежный партизанский отряд. С 11 апр. 1918 – командующий Северной группой войск. С февр. 1919 – командующий всеми партизанскими отрядами Донской армии.  С весны 1919 начальник сводно-партизанской дивизии («Партизанского корпуса» в составе Дудаковского, Чернецовского и Семилетовского отрядов, Студенческой боевой дружины, Отдельной конной Партизанской сотни и 4-го Донского казачьего полка). С сент. 1919 – начальник 3-й отдельной Донской добровольческой бригады. Умер от тифа. Похоронен в Новочеркасске. (Казачий Словарь-Справочник. Том 3. Составитель Г.В. Губарев. Сан–Ансельмо, Калифорния, 1970).

[4] Текинский конный полк (первоначально – отряд туркменской конной милиции). В 1917 распоряжением командующего 8-й армии генерала Л.Г. Корнилова из числа текинцев был выделен отряд для охраны штаба армии. Начальником отряда был назначен корнет Хан Хаджиев. Текинцы и их командир почти боготворили Корнилова. В их глазах он был «Улла Бояр» – «Великий Бояр» (именно так назвал свою книгу о Корнилове, вышедшую в Белграде в 1929 г., Хан Хаджиев). 25 окт. Временное правительство было свергнуто большевиками, но при этом А.Ф. Керенский некоторое время оставался формально Верховным Главнокомандующим, а на посту его Начальника Штаба оставался генерал Н.Н. Духонин. По приказу последнего 19 нояб. 1917 «быховские узники» были освобождены, а следующей ночью Текинский конный полк во главе с Л.Г. Корниловым походным порядком выступил на Дон.